Такая примечательная история нашего времени и нашего общества.
Я ушла из школы. Мой последний рабочий день пришёлся аккурат на День учителя. Что же произошло? А произошло то, что, на мой взгляд, является главным врагом современной школы: детское хамство и родительский произвол.
Я сделала замечание ученику девятого класса – в корректной форме, в рабочем порядке (свидетель – весь класс!), в ответ на что подросток выдал: «Что ты ко мне привязалась?!»
А родители десятиклассников написали письмо директору школы. В нём перечислялись все мои «грехи» и содержалось требование сменить учителя.
Хамство и доносы были и раньше. Но прежний директор школы –историк, педагог, харизматическая личность – действовала грамотно: хама заставляли извиниться, родителей-подписантов приглашали в школу и устраивали встречу с «неугодным» учителем в присутствии администрации. Происходил диалог, в результате которого удавалось успокоить родителей и отстоять учителя.
Я бы и сейчас простила зарвавшегося подростка и объяснила родителям, почему, например, разрешаю ученикам десятого класса пользоваться телефонами на уроках литературы (это было одно из обвинений!): у детей – элементарно – нет текстов, на вопрос: «Почему не принёс книгу из дома?» – слышу: «У нас дома нет книг». На вопрос: «Почему не купил книгу в магазине?» – отвечают: «Это что же, все книжки по программе надо покупать? Так никаких денег не напасёшься!»
Но нынешний директор не заставила хама попросить прощения и страшно испугалась родительского письма: как бы не пошли выше! (Вспоминается чеховский герой, больше всего на свете боявшийся «как бы чего не вышло!».) Ещё один герой – булгаковский – говорил, что «трусость, несомненно, один из самых страшных пороков».
Так оно и есть. Да я-то не из пугливых (я из терпеливых – терпела подъёмы в шесть утра, утомительную дорогу до школы, беготню из кабинета в кабинет, кипы тетрадей и т.д.), но принципиальных: нельзя терпеть хамство детей, диктатуру родителей и трусость администрации.
…А День учителя у меня всё-таки состоялся. В этот день я приехала в школу забрать вещи: как-никак проработала здесь пять лет, обросла кое-каким имуществом: компьютер, книги, туфли.
По школе прошелестела новость: Инна Александровна уходит… И вот – по одному – ко мне стали приходить коллеги со словами благодарности, сочувствия, поддержки. А потом потянулись дети: «Благодаря вам я полюбила литературу!», «Вы научили меня верить в себя!» Это был, не побоюсь пафоса, «праздник со слезами на глазах».
Случившееся со мной не только символично, но и симптоматично: такое происходит практически во всех нынешних школах. Это вам скажет любой учитель. Так что, как говорил дон Корлеоне, «ничего личного!».
Личное – только моя реакция: я не проглочу, не прогнусь, я не позволю пубертатному подростку хамить, а людям, не являющимся ни педагогами, ни филологами, учить меня учить.
Обидно не столько за себя, сколько за державу.
Если из школы по первому родительскому вяку увольняют человека, преданного профессии, любящего детей, знающего свой предмет (я уж молчу – писателя!), значит, что-то с родиной не так.
Кстати, такими незащищёнными являются только учителя. Пилот имеет право посадить самолёт и выдворить хулигана из самолёта. Врач имеет право выписать не-аде-кватного пациента с «нарушением режима». И только учитель ни на что не имеет права. Он, как радищевский крестьянин, «в законе мёртв».
Но, как сказал наш главный Учитель: «Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов». А мы живые – и будем жить дальше.
Лично я уже работаю в школе «Лидер», где готовлю продвинутых детей к олимпиадам по литературе. В планах – цикл лекций для старшеклассников о поэтах Серебряного века в театре «Мост».
Но это уже совсем другая история…
