Окончание романа Евгения Водолазкина «Лавр»:
В самом конце шествия видны купец Зигфрид из Данцига, оказавшийся здесь по торговым делам, и кузнец Аверкий, стыдящийся своего поступка.
– Что вы за народ такой, – говорит купец Зигфрид. – Человек вас исцеляет, посвящает вам всю свою жизнь, вы же его всю жизнь мучаете. А когда он умирает, привязываете ему к ногам верёвку, и тащите его, и обливаетесь слезами.
– Ты в нашей земле уже год и восемь месяцев, – отвечает кузнец Аверкий, – а так ничего в ней и не понял.
– А сами вы её понимаете? – спрашивает Зигфрид.
– Мы?
Кузнец задумывается и смотрит на Зигфрида.
– Сами мы её, конечно, тоже не понимаем.
Произведение бесспорно выдающееся, но… Но сначала о хорошем.
Этим романом Водолазкин сделал себе имя на десятилетия вперёд. Интересный сюжет, грамотно преподнесённая тема, отличный язык, определённое стилистическое новаторство.
Сюжет шикарнейший, он держит в напряжении и подталкивает к продолжению чтения практически в каждой подглавке. Тема подаётся без излишнего менторства, без обхода пикантных деталей, достаточно разнообразно и терпимо с точки зрения церковного догматизма. Язык и, связанное с ним, новаторство – соль произведения «Лавр». Только с самого начала, раза два-три, сочетание старорусского языка и современных, зачастую жаргонных, оборотов с непривычки кажется странным, но потом превращается в изюминку стиля. Как только прочитываешь, допустим, «В сущности…» (оборот, кстати, показательно графоманский) – сразу же возникает предвкушение этой самой образно-текстовой изюминки. Замечательность не только в том, что такой приём применён, но и в том, что качественно отработан фактически в каждом случае. Кстати, при очевидной повторяемости, оскомину вовсе не набивает, то есть доза соблюдена и продукт по ходу повествование не приедается… как-то так, если спародировать Водолазкина.
А вот контекст финала меня разочаровал. Словно вместо изюминки автор подсунул горошину чёрного перца. Словно книга надиктована ангелами, а концовка дополнена человеком – человеком, который попытался затолкнуть личную и беспокоящую его мысль в великую идею.
Я поясню.
Не зря мной сформулировано: «контекст финала». Я точно знаю, знаю по собственному опыту, как сложно написать окончание идейного романа. И согласен с Д. Л. Быковым, который заметил, что завершение большого произведения – это проблемное место русской литературы, в отличие от американской или европейской.
В «Лавре» проблема финала решена блестяще. Сюжет заканчивается логично и эмоционально сильно. Сюжет, между прочим, хотя и питался русской почвой, рос и ветвился на ней, но он всё же о человеческой личности и человеческой общности во-об-ще. Он не о национальных чертах и не о национальном герое. «Лавр» – произведение о поиске истины, о поиске Бога.
И вдруг в завершающих строках появляется немец, и этот немец тычет русских в их непристойность, а русский обречённо соглашается. Роман вселенского масштаба скатывается до памфлета в областной газете. «Ради красного словца, не пожалеет и ОТЦА».
И в Эфиопии, и в Германии знают, что евреи распяли «своего» пророка. А французы продали Жанну дАрк англичанам. Подобные случаи были также в среде других народов. «Нет пророка в своём отечестве» – не русские придумали. Поэтому «Лавр» – про общечеловеческое. Сомнение, корыстолюбие, зависть, суеверность, двуличие вообще распространено среди вида хомо сапиенс.
Вот и говорю я: если бы слова купца Зигфрида прозвучали в устах какого-нибудь юродивого Фомы или в устах старца, то роман не потерял бы русского народного колорита, а совесть общечеловеческая была бы тронута чувствительней. И пришлось бы кузнецу Аверкию (или Карлу, или Диего, или Джордано, или Исмаилу) оправдываться не перед инородцем… а перед Богом.
И главное. Я не из зависти это пишу. Мне не дано написать произведение и в полталанта Водолазкина, по теме «поиска Бога». Потому что конкурировать приходится с высшими силами, которые вели этого человека к «Лавру». И меня вели, но я двоечник и прогульщик, упустивший своё золотое творческое время. Евгений Водолазкин выполнил предназначение – он сделал домашнее задание, достигнув научных высот вне литературы, при том ежедневно соприкасаясь с её инструментами и познавая технику владения ими. Именно по причине осознания пропасти между нами, обращаю внимание на факт, совершенно незамеченный тысячами читателей и критиков. Был бы роман посредственный, я бы и слова о нём не сказал, но «Лавр», повторю, нашёптан ангелами. В нём квинтэссенция размышлений повидавшего жизнь человека и фактов, вычитанных доктором филологических наук Водолазкиным в сотнях древнерусских текстов. И пусть я покажусь юродивым, но я бы предложил Евгению Германовичу Водолазкину чуть изменить роман. В следующих изданиях было бы лучше вывести из заключительного диалога национальный контекст. Такое случалось, что писатели спустя время редактировали свои произведения. Практически – в этом вообще нет никакой сложности, ибо национальная акцентуация тут – чужеродна. И если герою романа была дарована возможность исправить свою ошибку…
27 февраля 2021 года
Ссылка — https://igorazerin.com/blog/?p=4406