Гузель Яхина отправила новый эшелон на восток. Замечательно. Захотелось женщине, она и оседлала знакомую тему. Но зачем же её обвинять в плагиате? Что за низость? Вдуматься только — писательница использовала документальные материалы. За это и Манна с его «Будденброками» можно обвинить в том же грехе, и Л. Толстого — за «Войну и мир», и Шолохова, и Пелевина… Да проще назвать, кого нет возможности удостоить таким обвинением.
Гузель Яхина написала ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ! Художественный роман! И она не должна отчитываться о том, чьими материалами пользовалась. Мало того, есть изрядное число примеров, когда даже вымышленные персонажи художественных произведений использовались другими авторами, зачастую без изменения имени. И это только добавляло очков прототипу. А если писатель из книги учёного узнаёт и применяет в своём произведении имена реальных людей, то что в этом плагиатного? Учёный имеет моноплию на исторические личности? Тогда пусть он своими бумажными трудами и пользуется сам, и не показывает результат никому.
Мне совершенно понятен мотив Яхиной: она ставила целью написать художественное произведения максимально приближенное к исторической реальности. И пусть. Похвально. Не нравится? Не читайте, можете даже обвинить в фальсификации истории и не обременяйте себя доказательствами своей правоты. Зачем обвинять в том, что писатель использовал документальную основу? К тому же Яхина не скрывает этого и называет источники.
Я, например, не собираюсь читать данный роман, потому что сама тема мне не интересна, отработанный материал прошлого не интересен, да и, как понятно из её интервью, акцент сделан на эмоции. Пусть женщины читают и плачут над «бедненькими детишками». Но, повторю, обвинять Яхину в плагиате — низость. Она делает свою художественную работу тем же способом, что и тысячи других писателей —Тынянов, Гашек…
Прежде чем охарактеризовать роман «Зулейха открывает глаза», полагаю, было бы правильно обратить внимание на два момента.
Первый: фильм и книга различны по сюжету. К сожалению, фильм не только перенёс на экран ряд несуразностей из романа (их немного), но и нагрузился откровенно дешёвыми трюками. Например, яма-капкан, из которой не может вылезти человек, который её копал. И волк, подпрыгивающий, чтобы достать человека. Появление ржавого замка и в книге намекнуло на утопление баржи с людьми, но в фильме этот ход читается так чётко, так быстро, что прямо–таки стыдно смотреть столь примитивную залепуху.
Второй: критика фильма (увы, заодно и романа)исходит, в основном, от коммунистов-сталинистов: де, произведение антисоветское. Что же… Если взять сумму ситуаций, в которых персонажи бедуют, то да – основным источником неприятностей и трагедий является власть, на момент описываемых событий – советская. Но роман так же антисвекровный, сильно антимужний, а фильм ещё и антишалавный, если принять во внимание моральный облик белобрысой комиссарши, которая в картине обрела весомую роль аж на несколько серий (в книге упоминается лишь несколько раз).
Но ведь в самом деле бывают ужасные свекрови (и тёщи), и
злые мужья, и шалавы, прыгающие из постели в постель, при этом пытающиеся
влиять на мужиков. В книге и фильме это гипертрофировано, чтобы сильнее тронуть
читателя-зрителя за душу. Вот и советское прошлое подаётся гипертрофированно
ужасным. С учётом действительно имевших место репрессий и поздних россказней
автору(ам) просто очень удобно использовать для описания человеческой трагедии
сложившиеся стереотипы о конкретном историческом периоде. Это как использование
подручного материала – дёшево и сердито. Не надо усматривать в таком подходе
глобального заговора.
Эксплуатация стереотипов – распространённая практика: так поступает не большинство литавторов и режиссёров, а почти все. Раньше это была месть и измена – теперь эти темы практически не используются, разве что косвенно в простеньких детективах. Недавно у нас пользовалась спросом тема войны и противостояния честного коммуниста партократии. Сейчас эксплуатируется постап (всё погибло, осталась кучка людей) и попаданство, чтобы переписать историю задним умом. Так что дело не в заговоре, не в умышленном очернении. Ломают стереотипы единицы, и обычно остаются безвестными. Выигрывают славу те, кто попадает в слом устоев, смену клише; таков, например, Оскар Уайльд.
Теперь о романе «Зулейха открывает глаза».
Идея романа шире, глубже, тоньше метафоры, содержащейся в
названии. Скорее всего Гузель Яхина, не ведая сама, бессознательно вышла за
пределы своего замысла, ибо рассказала не о Зулейхе, а о принципе Упыриха-Зулейха-Юзуф.
Её свекровь (Упыриха) стала пленницей сложившегося веками уклада и не смогла вырваться (пыталась – так написано в книге); Зулейха волею судьбы вышла из круга, в котором ей суждено было повторить (наверное, с меньшей жестокосердостью) путь свекрови и пустить по той же орбите дочерей; Юзуф – человек иного круга: он через мать перенял лучшие устремления своего народа и обогатил их знаниями иных культур. Именно эта идея, литературно преподнесённая нам Яхиной, делает её произведение выдающимся и по-настоящему ценным для людей. Замкнутое в себе общество, уничтожающее всё новое, что не служит материальному обогащению и поддержанию существующего порядка, склонно к огрублению и умиранию. Общество, в котором допускается свобода мысли, пусть даже угнетаемая, может дать жизнеспособную поросль. Сформулировать короче и точнее идею романа не умею.
Теперь об уровне, на котором писателем Яхиной выполнена работа.
Роман словно из двух частей, написанных разными людьми.
Начало похоже на сценарий. Ужасная дроблёная речь короткими фразами. Если так
исполнено намеренно, то ход неверный, ибо разваливает общую картину, но
нисколько не даёт художественного контраста (если, конечно, он подразумевался).
Впрочем, полагаю, мало кто из читателей обратит внимание на стиль.
Позже «сценарная рваность» исчезает, однако не совсем – в
диалогах очевидно стремление автора рассказать всё правильно и как можно больше,
словно есть лимит экранного времени. Литература решает свои задачи гораздо
более богатым арсеналом приёмов, чем те, что имеют сценаристы.
И всё же большая часть романа написана правильной ясной
речью, есть хорошо скомпонованные составные предложения, даже со знаком «точка
с запятой». Местами поражает чувственность. Назвать ЗОГ дамским романом нельзя,
но в нём чувствуется женская нежная сентиментальность и искренность. Цепляет.
Вот пример того, как описаны самые счастливые дни жизни Зулейхи:
«Этой осенью она, кажется, не спала. Усыпляла сына, целовала в теплую макушку и – скорее вон из лазарета, вверх по тропе, где каждый вечер настойчиво звал, требовал ее к себе маленький красный огонек. Ночами глаз не смыкали, их всегда не хватало, ночей. А утром – проведать спящего сына, и – на охоту, вечером – в лазарет, убираться… Не было у Зулейхи времени спать. Да и не хотелось. Силы не убавлялись, а все прибывали, переполняли: она не ходила – летала, не охотилась – забирала у тайги что полагалось; и целыми днями ждала ночи.»
«не охотилась – забирала у тайги что полагалось»… Замечательно. Очень знакомо, но прекрасно своей лаконичностью. В приведённом абзаце ничего ни отнять, ни добавить.
Обращу внимание на метафоры. Их много. Их много, но лучше бы их было мало. Потому что эти метафоры либо слишком очевидны и уже применялись кем-то, либо спорны. Скажем , когда «Выеденная топором в стволе рана похожа на распахнутый в немом крике рот» – это красиво и точно, а «широко распахнутый рот сейфа» – это ну очень спорно. Как и «щётки лесов».
В самом начале есть несуразности, которые (опять же) многие читатели не заметят, но, на мой взгляд, они сильно убавляют достоверности. Например, появление Упырихи – местного колхозника удивляет, что она ещё жива. Чтобы в деревне, где Упыриха прожила всю жизнь, не знали, жива они или нет!.. Не может быть! Соседи, родичи, знакомые… Не верю.
Тем не менее, «Зулейха открывает
глаза» – замечательное произведение. Оно обогатило нашу литературу. Кстати,
очень корректно затрагивается национальный вопрос. С любовью и уважением к
своему народу и без какой-либо неприязни к другим. Есть замечание о роли местоимений «я», «мне»
в русском и татарском языках, но общего интеллигентного и уважительного настроя
оно не меняет. Гузель Яхина заслуживает уважения за свою работу. Произведение
вызывает чувственный отклик. Вероятно, это и было целью автора – цель
достигнута.
PS. И фильм, если отмести несуразности гипертрофированно раздутого трагизма, тоже получился хороший. Эти мультипликационные вставки и музыкальное сопровождение – пять баллов. Но фильму моя пятёрка только за это, а книге – почти за всё и в целом.
